Второе пришествие Азамата

Хорошая новость для оренбургских ценителей оперетты – в труппу театра музыкальной комедии к открытию нового сезона вернулся артист Азамат Нугуманов. Обладатель красивого лирического баритона, проработавший в нашем театре девять лет, полтора года назад уехал в Магадан. Совсем как у Высоцкого: «Мой друг уехал в Магадан, снимите шляпу, уехал сам, уехал сам, не по этапу...». Вот с этого мы и начали разговор с артистом в его гримерной.

- Обычно на Колыму уезжают не по своей воле. А вы отправились добровольно. Если не секрет, почему?

- Не секрет. Из-за жилья. Но меня обманули.

- А театр в Магадане хороший?

- Он интересен своей историей. Его создали в 1938-39 годах, в период массовых репрессий. Товарищи энкавэдешники тоже хотели культурно отдыхать. Поэтому здесь работало много известных артистов и музыкантов, приехавших в ссыльный край не по своей воле. Например, Ворпаховский – ученик Мейерхольда, известный впоследствии киноактер Георгий Жженов. Но сегодня Магаданский театр находится в упадке. В репертуаре всего пять-шесть названий. Из классики только «Цыганский барон». Все остальное – музыкальные спектакли. Я был занят во всех постановках. Но мне было этого мало. В Оренбурге я играл по 20 с лишним спектаклей в месяц. А там – четыре-пять.

- Но там, наверное, зарплата ого-го?..

- Но и цены другие. Для сравнения: хлеб – 30 рублей, молоко – 80, яйца – 70-90, помидоры, огурцы – 200-300.

- Как вы перенесли суровый климат Колымы?

- Близость Охотского моря его смягчает. Хотя, если чуть подняться на перевал, где проходит трасса, то там ощутишь во всей «прелести» и 40-градусную жару, и 60-градусные морозы. Я не жалею, что совершил этот вояж на край земли. За полтора года в Магадане много чего увидел. Например, самый большой ход рыбы на нерест за последние сорок лет. Рыбы было столько, что на реке возникали заторы, которые взрывали динамитом, чтобы косяки могли идти дальше. Я застал там самое жаркое лето за последние 35 лет. Бухта в Охотском море настолько прогрелась, что можно было купаться. Природа там такая красивая, что не поддается описанию. Но край действительно суровый. Тому, у кого слабое здоровье, очень тяжело. Так что большие деньги платят не зря.

Я там поставил концерт военных песен и с гастролями проехал по всей Колыме. Всю знаменитую колымскую трассу. Видел поселки на золотых приисках, где нет ни одного человека, только одичавшие собаки. Многоэтажные дома стоят пустые. Улицы мертвые, такое чувство, будто попал в фильм «Сталкер». Раньше в Магаданской области проживало около 600 тысяч человек, сейчас – в пять раз меньше. Огромный золотоносный край брошен на произвол судьбы.

Много памятников жертвам репрессий. Но и без памятников ощущаешь, что здесь загублено множество человеческих жизней. Это словно разлито в воздухе. Мне рассказывали, что для тех, кто умирал на строительстве колымской трассы, не рыли могил. Их телами мостили дорогу.

Я увидел там ягодные горизонты и грибницы, которые, начинаясь у твоих ног, уходят до самого края земли. В этих краях легко излечиться от жадности. Берешь ровно столько, сколько сможешь унести. И понимаешь, что тебе не так уж много надо. Рыбачил в Охотском море. Очень холодное и очень чистое. Так что нельзя сказать, что я вернулся с Колымы ни с чем.

- А какой в Магадане зритель?

- Зритель хороший. Благодарный. Интеллигентный. Меня поразило, что на вечерние спектакли взрослые приходят с маленькими детьми - четырех-пяти лет. И они тихонько сидят весь спектакль. Но, если честно, я очень хотел вернуться в Оренбург, потому что прикипел к своему театру.

- А вы оренбуржец?

- Я из Башкирии. Но вся моя жизнь связана с Оренбургским краем. После восьмого класса поступил в Бузулукский техникум лесного хозяйства. Мама воспитывала нас, четверых детей, одна. Нужно было получать профессию.

- То есть вы не из музыкальной семьи?

- Нет. Но у отца был очень хороший голос – красивый, мощный. И мама, притом что было трудно жить, оставшись без кормильца, всем четверым дала музыкальное образование. В техникуме я стал руководителем вокально-инструментального ансамбля. Мы ездили на всесоюзные конкурсы самодеятельности. И даже занимали призовые места. Когда пошел в армию, тоже попал в оркестр. Уволившись в запас, подумал, что, наверное, это судьба – заниматься музыкой. Поступил в Уфимское музыкальное училище на эстрадное отделение. А там получилось интересно. Мой педагог ушла на последнем курсе в декретный отпуск и меня доучивала ее тетя – педагог по академическому вокалу. Она мне сказала: «Сдавай два экзамена – по эстрадному и академическому пению, голос у тебя позволяет». Я и сдал. На госэкзамене меня услышали педагоги из института искусств. Пригласили в институт – в оперно-камерный класс.

- Трудно было перестраиваться с эстрадного пения на академическое?

- Трудно. Это совсем другое формирование звука. Академическое пение требует большой силы. Недаром после спектакля кажется, что не пел, а вагоны разгружал.

- Поэтому, наверное, считается, что оперный певец должен быть в хорошем теле?

- Нет, это стереотип. Такой же, как, например, «все евреи хитрые». Для академического пения нужна не столько физическая, сколько внутренняя, духовная сила. Но о физике тоже надо заботиться – хорошо питаться, заниматься спортом.

- А как вы поддерживаете себя в форме?

- Много хожу пешком. А все остальное мне дает сцена – занятия танцами два раза в неделю, исполнение трюков.

- Ваше второе пришествие принимают с радостью и театр, и публика. А каким было ваше первое пришествие в Оренбург?

- Полгода или год ходил неприкаянный. А потом пошло. Первая большая роль – Фредди в мюзикле «Моя прекрасная леди» в постановке Владимира Кучина. После премьеры люди стали подходить и говорить слова благодарности. Это самое большое удовольствие. Все пришло постепенно. Из года в год нарабатывал репертуар, накапливал опыт, учился у коллег. У нас замечательная труппа – Наталья Чепенкова, Светлана Алексеева, Алена Алимасцева, Павел Бедарев, Дмитрий Гуцуляк, Владимир Иосифиди – это же прекрасные голоса! Чем сильнее труппа, тем интереснее работать. Есть за кем тянуться.

- Вы достигли известности? Вас узнают на улице?

- Узнают. Вот приехал в отпуск из Магадана. Пошел на рынок. А меня незнакомые люди встречают как родного: «Здравствуйте! Вы вернулись?»

- Актера узнают, пока он работает. До отъезда вы были заняты во всем репертуаре театра. А это почти три десятка названий. Что самое любимое?

- Из классики очень нравится работать Айзенштайна в «Летучей мыши», в «Веселой вдове» графа Данилу. В роли Айзенштайна мне нравится похулиганить на вечную тему – мужчина и женщина. В «Веселой вдове» интересны вопросы, связанные с моралью. Что выбрать – деньги или возможность остаться человеком? Это сейчас очень актуально. Из музыкальных спектаклей с удовольствием играл в «Дорогой Памеле». Мне нравятся спектакли, где есть что сказать.

- Мама была рада, что вы стали артистом?

- Она этого не увидела. А вот братья и сестра очень гордятся. Когда приезжаю в гости, заставляют петь.

- И что – поете арии из оперетт?

- Нет (смеется). Для застолья больше подходят романсы и народные песни.

- Про вас говорят: синтетический артист. То есть актер, который может все.

- Так и есть. Я не герой. У меня нет фактуры и голоса, которые требуются для этого амплуа. Правда, иногда приходится исполнять героические партии. Приходится играть характерные и комические роли. И мне нравится, что я не ограничен рамками амплуа. На Западе от этого давно отошли. Это опять же стереотип: Герой Героича использовать строго по назначению. Вот Владимир Васильевич Кучин заставил всех актеров работать в разных амплуа. Мне это только на пользу пошло. Я пел и джаз, и классику, и популярную эстраду, и рок. Слава богу, голос позволяет. Быть синтетическим артистом – это же здорово! У нас в театре есть балетная актриса Настя Горовацкая. Она и танцует великолепно, и петь начала. Придите послушайте, как она поет Адель в «Летучей мыши». Я восторгаюсь такими людьми.

- Кого бы вы хотели сыграть?

- Мне нравится играть отрицательных героев. Больше красок, больше простора для воображения. Иной раз задаешься вопросом: а что лучше – добро или зло? Ведь добро иногда ведет к большому злу. Например, некоторые родители своей любовью губят детей. Мне нравится копаться в этих вопросах. Это помогает лучше понимать людей.

- Над чем вы сейчас работаете?

- Вспоминаю прежние роли. Кроме того, занят в «Венских встречах», которые ставит Вячеслав Владимирович Добровольский. Мне досталась главная роль. Если коротко, это принц с человеческим лицом.

- Если бы вы не стали актером, то стали бы лесником?

- Да. Мне очень нравилась эта профессия. Но наше государство разогнало все лесное хозяйство. Не стало лесников, и по всей России начались лесные пожары. Леса замусорены, завалены бутылками. Для того чтобы вспыхнуло пламя, не нужно и спичек. Достаточно брошенной бутылки, которая срабатывает, как линза. Однажды на моих глазах начался такой пожар – из-за бутылки. Хорошо, что мы сумели его погасить.

- Вы верите в актерские приметы и суеверия?

- Ни в какие приметы не верю. Хорошую роль можно сделать только через труд. Много работал – получится хорошая роль. Вот в эту примету я верю. А все остальное чушь.

- А перед выходом на сцену вы себе что-нибудь говорите?

- «Помоги, Господи!» И не люблю, когда желают: «Ни пуха ни пера!» Больше вдохновляет, когда говорят: «С Богом!»