Другу Славе от друга Гены

О своем знакомстве и дружбе с великим виолончелистом и дирижером Мстиславом Ростроповичем Геннадий Донковцев, в последние годы работавший директором Оренбургского книжного издательства, а в 1985 – 2000 годах – главой Оренбурга, рассказал нашему корреспонденту за несколько месяцев до своей смерти. Это прямая речь Геннадия Павловича.

 * * *

Осенью 1993 года, в мою бытность главой города Оренбурга, позвонили из администрации Президента России. Говорят: всемирно известный музыкант Мстислав Ростропович собирается посетить могилу отца в Оренбурге. Надо встретить, оказать внимание. Я, конечно, пообещал, что все будет нормально. Тут же поручил найти могилу Леопольда Ростроповича. Привели в порядок, чтобы не ударить в грязь лицом. В назначенный день встречаю гостя у трапа самолета. Он распростер объятия, расцеловал меня, как родного. Я, честно говоря, не ожидал такого дружелюбия и сердечности от всемирной знаменитости…

Сели ужинать. Подавали мясо. Из спиртного – вино и коньяк. Но Ростропович изъявил желание выпить водочки. Он оказался очень разговорчивым и интересным собеседником. Не было никаких томительных пауз, никакой неловкости, будто мы знали друг друга много лет. Первый тост он предложил за Оренбургскую землю, которая приютила его семью в годы войны. Кроме могилы отца, его очень интересовал дом на улице Зиминской, 25, где они жили во время эвакуации. Все это мы потом организовали. Помимо этого устроили встречу с творческой интеллигенцией города. Интерес к нему был огромный.

Утром я приезжаю в коттедж позавтракать вместе с гостем. Он мне говорит: «Давай на «ты». Я растерялся: мол, неудобно, вы же старше меня, и потом – у нас так не принято. А он продолжает настаивать: давай на «ты». Я опять мнусь. Тогда он посылает меня на три буквы. И добавляет: а теперь ты меня пошли. Я опять: да неудобно... Он: пошли! Ну, я и послал. После этого мы перешли на «ты». И стали звать друг друга по имени. Я его – Слава. Он меня – Гена. А в телеграммах, которые присылал впоследствии, он писал «Геночка».

 * * *

В первый же визит он рассказал о том, что они с женой Галиной создали благотворительный фонд, который помогает детям. Я подумал: почему бы не воспользоваться? И рассказал о том, что в Промышленном районе Оренбурга есть детская больница, которую мы хотели бы оснастить современным оборудованием для лечения почек. «Поможем», - сказал Ростропович. И мы заключили неофициальное соглашение: я сказал, что к такому-то числу закончим строительство нового двухэтажного корпуса, а он пообещал, что к этому времени поступит оборудование. И слово свое сдержал. Больше того, сам привез оборудование.

 * * *

В этот приезд мы уже стали говорить о культурных связях. Я познакомил его с муниципальным камерным хором, которым руководила Ольга Серебрийская. Он послушал. Ему очень понравилось. С тех пор началось его творческое содружество с коллективом. Ростропович всячески способствовал тому, чтобы оренбургский хор услышали не только в лучших залах столицы, но и далеко за пределами нашей страны – в Италии, Испании, Германии. В этот же приезд мы договорились о том, что он даст мастер-класс для студентов музыкального училища. Это потом стало доброй традицией – в каждый приезд давать открытые уроки молодым музыкантам. Тот приезд в Оренбург дал начало конкурсу, который ныне носит имена отца и сына Ростроповичей. Очень скоро этот конкурс перерос рамки областного, приобретя российский масштаб. Когда был создан институт искусств, коллектив новорожденного творческого вуза обратился с просьбой назвать его в честь Леопольда и Мстислава Ростроповичей.   

Во время второй встречи Ростропович пообещал привезти в Оренбург симфонический оркестр и выступить с ним. Договорился с Омским симфоническим оркестром, которым дирижировал наш земляк, уроженец Медногорска Евгений Шестаков. Через некоторое время раздается звонок. Звонит Ростропович из Японии. Говорит: «Я подтверждаю свой приезд с Омским симфоническим оркестром, несмотря на то, что меня пригласил король Швеции. Я извинился перед ним и сказал, что у меня есть друг Геннадий в Оренбурге, которому я обещал в это время выступить с симфоническим оркестром». Зная Ростроповича как человека слова, я не очень удивился. И мы стали договариваться о том, где пройдет выступление. Я не сомневался, что лучше всего подойдет областная филармония, ну, в крайнем случае – сцена театра музыкальной комедии. Но он сказал: я буду выступать в драматическом театре, потому что помню его с тех самых пор, когда жил в Оренбурге.

Когда он звонил из Японии, трубку взяла секретарь Ольга. Заходит ко мне и говорит: «Звонит какой-то Ростропович. Просит связать его либо с Рустамчиком (Рустам Галимов из отдела внешнеэкономических связей. – Н.В.), либо на худой конец с Геночкой. Рустама-то я знаю. А «на худой конец» Геночку нет». Я, конечно, от души посмеялся. И объяснил, кто такой Геночка, а главное - кто такой Ростропович. И от его имени пригласил ее на концерт маэстро.

Перед концертом позвонил Виктор Степанович Черномырдин и говорит: «Геннадий, ты что там натворил?». Я удивился: «Да вроде в Оренбурге все спокойно». «Ну как же, все только и говорят о том, что у тебя собирается выступать Ростропович. Ты имей в виду, я сейчас в Южной Корее. На обратном пути залечу в Оренбург». Я позвонил губернатору Елагину о приватном визите премьер-министра. Сообщил руководителю «Оренбургских авиалиний» Портникову. Тот за голову схватился: у Черномырдина «Ил», для которого нужна соответствующая посадочная полоса. А у нас таких полос нет. Ну, я ему – мое дело предупредить.

 * * *

Мне очень нравилось, как он проводил мастер-классы. На них было чему поучиться не только музыкантам. Однажды на его урок из Башкирии приехал юный виолончелист. На мой взгляд, очень одаренный. Ростропович послушал его и сказал: «Играешь ты хорошо. Но не думай, что ты уже Бога за бороду схватил». И дал ему несколько дельных профессиональных советов. Меня поразило, что он разговаривает с ним не как с мальчишкой, а как коллега с коллегой.  

 * * *

С каждой встречей я все больше и больше познавал этого человека. Однажды я приехал к нему в Самару, где он ставил оперу «Видения Иоанна Грозного». В это время там случилась трагедия – пожар в здании Управления внутренних дел. Ни губернатор, ни глава города не снизошли до того, чтобы посетить семьи погибших милиционеров. Ростропович сделал это за них. В одной из семей только что родился младенец. И Мстислав Леопольдович стал его крестным отцом, чтобы помогать ребенку материально и дать ему хорошее образование. Меня поразило его отношение к чужому горю. Я скажу: мы, чиновники, вот так, как он, к людям не относимся.

На премьеру «Видений Иоанна Грозного» в Самару приехали послы многих государств. После спектакля был банкет. Ростропович велел мне в обязательном порядке быть на банкете. «Это мой друг Геннадий, глава города Оренбурга», - говорил он, представляя меня высоким гостям. Его внимание к Оренбургу и Оренбуржью всегда очень подкупало.

 * * *

У него сложились теплые дружеские отношения с владыкой Леонтием. Они встречались во время каждого приезда Ростроповича. Я был свидетелем этих встреч. (Собираясь пойти в Никольский кафедральный собор, Мстислав Леопольдович обязательно разменивал крупную купюру, чтобы раздать подаяние просящим у храма.) Встреча двух высокообразованных, высококультурных людей – это всегда было невероятно интересно. Они говорили о встрече Ростроповича с Папой Римским, о культуре, литературе, религии, жизни, смерти, духовности, нравственности. Говорили о России, о ее будущем, потому что и тому, и другому это было небезразлично.

 * * *

Маэстро сделал очень многое для Оренбурга, заботясь и о духовном, и о физическом здоровье наших земляков. Сколько людей защитила от гепатита вакцина, которую он присылал в Оренбург! Он приезжал на празднование Дней города, встречался с творческой интеллигенцией. Случалось, и нас звал в гости. Помню, как мы с губернатором Владимиром Елагиным ездили на 70-летие Ростроповича в Москву. Правда, первыми отмечать его юбилей начали во Франции. И мне из Парижа пришло приглашение на праздничные торжества от жены президента Жака Ширака. Но тогда я не смог поехать. Ростропович очень обиделся. Второй этап юбилейных торжеств был в Москве – в Кремлевском Дворце съездов. И мы с Елагиным были туда приглашены. Долго ломали голову, что можно подарить человеку, который повидал весь мир. И я предложил подарить ему шашку и папаху, потому что его мать была казачкой. На том и порешили. Подходим вручать подарок юбиляру. За одним столом с ним сидят Наина Ельцина (самого Ельцина не было, он болел), Виктор Степанович с женой Валентиной Федоровной и Муслим Магомаев с Тамарой Синявской. Мстислав Леопольдович очень обрадовался подарку, говорит Магомаеву: «Муслим, наливай водки, - и на меня кивает, - это мой друг».

Следующий город, в котором отмечалось 70-летие маэстро, был не Баку, где он родился, а Оренбург. Когда мы приехали встречать его в аэропорт, он вышел из самолета в папахе и с шашкой! 70-летие Ростроповича праздновали в драматическом театре. Мы подготовили для него белое кресло, похожее на трон. Но он на него не сел, а взял откуда-то обычный стул и сел на него. Я всю церемонию боялся, что этот стул развалится. Мы вручили ему диплом почетного гражданина города Оренбурга. Я рассказал, что теперь он имеет право бесплатно ездить в общественном транспорте, оплачивать 50 процентов коммунальных услуг, если будет жить в Оренбурге, и все такое прочее. Зал, конечно хохотал. Атмосфера была очень непринужденной.  

 * * *

Как-то он меня попросил: «Отошли факс Поладику в Баку». Я не стал переспрашивать, кто такой Поладик. Неудобно как-то. Думаю, ладно, телефон он дал, разберусь. Говорю секретарю: «Набери этот номер, отправь факс какому-то Поладику». Она набрала, выслушала ответ на том конце провода и говорит мне: «Знаете, кто такой Поладик? Министр культуры Азербайджана Полад Бюль-Бюль-оглы!» Так благодаря Ростроповичу я познакомился с Поладом Бюль-Бюль-оглы, который пригласил меня в Азербайджан. Я не сумел воспользоваться приглашением, но в Азербайджан поехал Оренбургский русский народный хор. Его там замечательно принимали! Ко мне заходил потом директор филармонии Игорь Петрович Голиков, рассказывал об этой поездке. Вот так маэстро использовал свои дружеские связи во благо нашего города, который он любил.

И в Оренбурге его очень любили. На встречах маэстро с творческой интеллигенцией яблоку негде было упасть. Он охотно давал интервью, устраивал пресс-конференции. Однажды после его спектакля в Москве Ростроповича начала критиковать столичная пресса. Он очень обиделся и сказал, что никогда больше не будет встречаться с журналистами. А я ему говорил: понимаю, что тебе обидно, но не надо обобщать и обижаться на всю страну. Когда телеканал «Россия» решил снять к его 75-летию фильм, я позвонил ему в Италию, и он согласился на съемки. Журналисты полетели в Рим, где он прекрасно их встретил. А потом были съемки в Оренбурге. Эти кадры вошли в телевизионный фильм «Подсолнух» о маэстро, который был показан по всей России. 

 * * *

Что мне дали встречи с Ростроповичем? Очень многое! И в познавательном плане, и в человеческом. Я благодарен ему за то, что он поднимал на щит наш город. Он делал все для того, чтобы мы могли гордиться собой. Вот, скажем, «Гимн Солнцу» Софьи Губайдуллиной – очень сложное по восприятию произведение, а его исполнял оренбургский коллектив. С самим маэстро! И не где-нибудь, а в Испании. И в зале – аншлаг.

Сколько таких счастливых моментов было за полтора десятилетия дружбы с этим замечательным человеком!