Bсегда за 40 и никогда не бывает 36,6

Из книги Виктора Бурматова «Дом»

 …Негативное, или по меньшей мере, скептическое отношение к идейно-воспитательной сфере при негласном влиянии Дома явно просматривалось начиная с низовых структур в области: первичных, районных и городских. Мне это пришлось прочувствовать на собственной шкуре, как говорится, с августа 1978 по январь 1983 года, когда я по году примерно работал в Промышленном РК КПСС г. Оренбурга в должности инструктора и завкабинетом политического просвещения и более двух лет завотделом пропаганды.

«Партвладычествовал» в районе в те времена Ю.Линьков. Был Юрий Георгиевич человеком умным и организованным, но жестким, если не сказать – жестоким. Аппарат боялся его как огня. Кроме одного человека. К сожалению, это не ваш покорный слуга. Я, как и другие, трясся в прямом смысле от одной мысли, что мне завтра предстоит встреча с Первым – о, спаси и сохрани! – и доклад или отчет по какому-нибудь вопросу.

Ю.Линьков мог походя оскорбить, унизить, растоптать, смешать с грязью и так далее. Неважно – наедине или публично! Причем, «взрывался» он по самому неожиданному поводу, не давал сказать ни слова в оправдание, сгущал и обобщал «черноту» вокруг объекта критики, его подчинённых и коллег по структуре. Честное слово, не прибавляю нисколько! Его гнев был действительно страшен.

Впрочем, подобное отношение к кадрам не являлось изобретением Ю.Линькова. Соответствующая практика пронизывала партийно-советскую систему снизу-доверху еще со сталинских времён. Или сверху донизу, что будет правильней! Связана она была с принципом: «Жестокость порождает страх, а страх – отец послушания и уважения!» Олицетворяли и проводили на деле подобную политику в области, конечно же, функционеры из Дома.

Во второй половине 70-х – начале 80-х  ее связывали, как тогда говорили, с именем С. Чекасина, с 1978 года второго секретаря Оренбургского обкома КПСС.

О жестокости Степана Алексеевича по отношению к людям по коридорам власти ходили легенды. Мне, правда, «посчастливилось» столкнуться с его методой лишь однажды – кто я есть для него: так, мелочь! – в июле 1985 года, когда  я уже работал лектором отдела пропаганды обкома партии. Случилось все после  выступления с лекцией «О международном положении СССР» перед парторганизаторами Оренбургского горкома КПСС, выезжающими на помощь в уборке урожая в сельские районы. Они были как шолоховские двадцатипятитысячники, только отправлялись на два-три месяца. Их насчитывалось более ста человек.

Выступление прошло нормально, я ответил на все вопросы, получил порцию аплодисментов в знак благодарности и весьма довольный собой вернулся на рабочее место. Буквально через полчаса раздался телефонный звонок.

Мой шеф, завотделом пропаганды обкома Е.Шувалов –  добрейший и честнейший человек! – сообщил чуть взволнованным голосом.

- Виктор Дмитриевич, зайди ко мне. Только что Степан Алексеевич звонил Шебаршову и спрашивал: «Что это за ахинею нес ваш Бурматов в горкоме перед парторганизаторами? Разобраться и доложить!»

Шебаршов Б.Н.- это секретарь обкома КПСС по идеологии и тоже мой шеф.

Шел по коридорам Дома сам не свой. Лихорадочно перебирал в мыслях факты, аргументы и выводы лекции – и не находил ничего крамольного. Все в духе времени, в соответствии с решениями апрельского и мартовского (1985 года) пленумов ЦК КПСС о начале перестройки. Это, во-первых. Во-вторых, с горечью прикидывал: какая ГНИДА, похлопывая ладонями в мой адрес после выступления – через минуту настучала Второму по телефону? Или еще как?

К тому же было прекрасно известно – чем заканчиваются частенько подобные разборки?

Однако, на удивление, обсуждение деталей моего выступления с вопросами типа: «А откуда ты взял эту информацию?» или «Где ты прочитал об этом?», а также моих ответов, более-менее четких из-за волнения – завершилось довольно быстро.

Евгений Иванович отпустил меня со словами:

- Иди и работай. И почаще читай передовицы газеты «Правда».

На этом история закончилась, хотя я долго ждал продолжения. И коллеги из лекторской группы были уверены, что оно последует. Ибо без оргвыводов  в прошлом подобные события не завершались НИКОГДА. До сих пор гадаю: отчего в тот раз все произошло по-иному? «Виновата» ли в этом начавшаяся перестройка? А может, то что через несколько дней случился юбилей С.Чекасина – его 60-летие? Или он уже знал, что до его ухода на пенсию осталось несколько месяцев? Нет ответа.