Спаси и сохрани

Завтра исполнится месяц с того дня, как в московском метро прогремели два взрыва, оборвавшие жизни нескольких десятков человек

Кто бы мог подумать, что слово «теракт» войдет в наш обиход на обыденном уровне? А взрывы станут реалиями нашей жизни. И, страшно сказать, мы даже свыкнемся с мыслью об их неизбежности. Но последние два, случившиеся в столичном метро месяц назад, как будто накрыли всю Москву. А может, и страну. Но за всю страну сказать не могу, а вот Москву и москвичей в этот день видела, как говорится, лицо в лицо. И лицо это было потрясенное.      

Весть о взрывах застала меня в поезде «Кисловодск – Москва». Соседке по купе позвонили родственники и сообщили сначала об одном взрыве, а через час – о другом. Все бросились звонить своим знакомым и близким. Но сотовая связь не срабатывала. Как потом выяснилось – операторы отключили ее специально, потому что террористы приводили в действие взрывные устройства, звоня смертницам на мобильные телефоны. И, как говорят знающие люди, если бы сотовую связь не отключили, взрывов было бы больше. И не только под землей. Помимо Лубянки, трагедия была запланирована и на станции Октябрьская, где располагается Министерство внутренних дел. Таков был ответ террористов на успешно проведенные операции по ликвидации бандформирований на Кавказе.

Наш поезд подошел к перрону Казанского вокзала в 22.45. К этому часу движение через Лубянку и Парк культуры уже было восстановлено. Но сыновья повезли меня окольным путем. Это не обсуждалось. Все разговоры были только о взрывах. Один из них сам ездит на работу по злополучной  «красной» ветке, у другого – жена. Хорошо, что не в час пик. А одна их знакомая просто не успела сесть в смертельный поезд, двери закрылись прямо перед носом.

В этот день, да и на следующий, Москва выглядела непривычно пустынно. Люди не выходили из дома, многие офисы в этот день не работали. Метро тоже было полупустым. И только на станциях, где вчера прогремели взрывы, было многолюдно. И очень много цветов. Станция Лубянка. Огромный холм, как гигантское надгробие из красно-белых гвоздик и роз, вырастает прямо на глазах. Люди подъезжают, кладут цветы и подолгу стоят молча. Вот парень со ссадинами на лице, прихрамывая, пробирается сквозь толпу, чтобы положить цветы. Он вчера был на этой станции в момент взрыва. Чудом уцелел. Бросился вместе с каким-то мужчиной помогать раненым, не заметив, что у самого по лицу течет кровь. Говорит, многие кинулись к пострадавшим. А многие – к эскалаторам. И тех, и других понять можно. Но трудно понять тех, кто в этот момент снимал происходящее на камеру телефона.

К цветочному холму подходят парень с девушкой. У обоих в руках огромные охапки роз. Одну оставляют на Лубянке. Другую везут на Парк культуры.  Никто из близких и знакомых у них не пострадал. Но они сочли своим долгом почтить память погибших. «На их месте мог быть каждый из нас. В метро ежедневно спускается девять с половиной миллионов человек, - говорит девушка. – Мы все заложники этой необъявленной войны».

Именно чувство незащищенности перед смертельной опасностью и ведет людей к этим станциям. «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке…». Цветы несут до сих пор, оставляют их у входа в метрополитен, кидают на рельсы, где даже на следующий день после взрыва была кровь.

Взяться за руки – это, конечно, замечательно. Но, увы, это не убережет от новых взрывов. И от новых жертв. Как не уберегут и видеокамеры, которыми в достатке оборудованы станции метро. С их помощью смертников опознают лишь постфактум. Можно, конечно, позаимствовать опыт Израиля, где уже научились предотвращать взрывы в общественных местах. Там, например, никто не обижается, если при входе в супермаркет или иное помещение с большим скоплением народа его обыщет полицейский. Но боюсь, что у нас будут и обиды с одной стороны, и злоупотребления с другой. Так уж мы устроены. А вот отряды добровольных помощников израильской полиции, патрулирующие общественные места, можно бы и  взять на вооружение. Тем более что это для нас не внове: народные дружинники на улицах наших городов у многих еще на памяти. Но и это не панацея. Да и есть ли она в этом безумном мире? Но жить-то надо! И остается одно старое, как мир, средство, доставшееся в наследство от наших предков:  выходя из дома, попросить у Спасителя благословения на день грядущий, помолиться о своих ближних. Другой защиты, похоже, у нас нет.